#3, навеянных книгой "Уроки любви", Руслана Киреева,
здесь - о жертвенной любви Елены Константиновны Цветковской к поэту-символисту Константину Дмитриевичу БальмОнту (1867-1942)
Я помню чудное мгновенье...
А. С. Пушкин
Любовь способна обернуться Кармой,
Где сердце растворяется в другом,
А души стали неразрывной парой -
Им тикает единый метроном.
Есть аура вокруг поэтов!
Тому примером Константин БальмОнт,
Поэт, для многих женщин бывший Светом.
"Как Солнце будем," - выражался он. 1*)
Женатый дважды, сделал шаг и третий -
Увлёкся юной преданной душой.
Елена растворилась в нём до смерти,
Отдав любимому смысл жизни свой. 2*)
Поэт обожествлял свою Елену
И не колеблясь, сразу в жёны взял. 3*)
Был сам пленён, её опутал пленом,
Но... не случился счастья идеал.
Во всём он в жизни выступает Солнцем:
От Неба, смотрит сверху, дарит Свет!
А для неё - единственным оконцем,
В котором мир всех радостей и бед. 4*)
Она ему - сердечная обитель,
Доступный Символ женской красоты,
Он демиург, творец и повелитель,
Но закрома души для чувств пустЫ. 5*)
Любовь ей стала добровольным рабством -
Ему она послушна, и во всём:
По кабакам ночь напролёт таскаться
И пить с ним, дочь оставив на "потом". 6*)
Как страж его душевного здоровья,
Она собой смягчала тот психоз -
Ребёнок взрослый "матери" любовью
Решал своей нормальности вопрос. 7*)
Жену он скоро превратил в старуху,
Её взяв девятнадцати годков,
Но... обожая по уму, по духу...
Да, символизм его, увы, таков! 8*)
Его кончина - воспаленье лёгких,
Итог блужданий пьяных по ночам,
И с ним всегда она там тенью робкой -
Как ангела-хранителя, её не отпускал. 9*)
Раба любви ушла за ним, что тенью -
Чуть больше месяца, и так же с ней.
Так проявилось у любви стремленье
И Там беречь его от всех скорбей.
Примечания (взяты из книги "Уроки любви", Руслан Киреев, Рекл,-комп. аг. газеты "Труд", Москва, 2000 г.) и БВЛ, "Русская поэзия начала ХХ века /дооктябрьский период/", стр. 9-12 и 90, КОНСТАНТИН БАЛЬМОНТ - вольное изложение автора):
1*) Свидетельствует его дочь: "Может не совсем удобно об этом говорить, но общеизвестно, что отец имел колоссальный успех у женщин. Его постоянно окружало большое количество поклонниц и почитательниц". И относились те к своему избраннику страстно и требовательно, на что он, человек горячий, реагировал бурно, подчас даже слишком бурно. У его предков фамилия некогда звучала как "Баламут" и лишь потом превратилась в офранцуженное БальмОнт (ударение на последнем слоге).
"Будем как Солнце" - самая знаменитая из его книг."Я живу слишком быстрой жизнью," - он сам о себе.
Мемуары одной из поклонниц:"Он был небольшого роста, с некрасивым, умным лицом, энергичным и оригинальным, "обожжённым" не европейским солнцем. Он был одним из умнейших людей...если умным человеком называть такого, который, во-первых, с полуслова понимает собеседника и, во-вторых, сам, в течение любого разговора, живёт, меняется, творит, меняет другого... речь его живая, острая, яркая, своеобразная, как и его мысль".
БальмОнт блистал в салонах, был полиглотом, переводил с десятков языков лучших поэтов мира, например, блистательно перевёл "Витязь в тигровой шкуре", писал учёные статьи об Оскаре Уайльде и Шота Руставели.
2*) Елена, дочь генерала, была на 13 лет младше БальмОнта. "Она изучала точные науки в Сорбонне, но знала его стихи наизусть, собирала его книги, всё, что он писал, и что писали о нём. Его книга "Будем как Солнце" в прекрасном переплёте всегда находилась возле неё," - так характеризовала её вторая жена БальмОнта Екатерина Андреева-БальмОнт, которую он оставил ради Елены. К девятнадцати годам Елены он был уже давно для неё кумиром.
3*) Их "чудное мгновенье" случилось в Париже, на поэтическом вечере БальмОнта в русской колонии. "После выступления БальмОнт пошёл в кафе и, выпив, пришёл, как всегда, в неистовое состояние. Елена была с ним в кафе, а оттуда сопровождала его в блужданиях по городу ночью. Когда все кафе закрылись, и негде было сидеть, она повела БальмОнта к себе в комнату, так как БальмОнт никогда не возвращался домой, когда был нетрезв. Елена ни минуты не колебалась произвести скандал в маленьком скромном пансионате, где она жила, приведя с собой ночью мужчину," - так, со слов самого БальмОнта, рассказывавшего ей взахлёб о своём новом увлечении, записала жена БальмОнта подробности того рокового для неё вечера в русской колонии. Хотя вначале отнеслась спокойно к очередному (из многих!) увлечению мужа.
4*) Елене к замужеству (не оформленному) было 19 лет. Молчаливая, сдержанная, с очень хорошими манерами, с оригинальным бледным лицом, она выглядела, как существо из сказки Эдгара По (представление самого БальмОнта в его восхищениях Еленой). Её наружность поражала своей необычностью даже в Париже. Максимилиан Волошин рассказывал, что, встречая их вместе с Еленой, художники на Монмарте постоянно спрашивали его, кто это и нельзя ли писать её.
Но Елена не замечала художников, став третьей женой БальмОнта. Вот что писала о ней в своих мемуарах вторая его жена, которую БальмОнт в своё время боготворил, долго её добивался и потом сохранял с ней (была общая дочь Нина) хорошие отношения: Елена "выказывала ему своё обожание при всех и при мне, ни с кем и ни с чем не считаясь. Никто, кроме БальмОнта, не существовал для неё. Она интересовалась только теми вопросами, теми людьми, которые ему были интересны. В дополнение к своим французскому и немецкому, она стала изучать все языки, которые знал он (английский (его любимый), испанский, польский, итальянский), и даже переводила с них под его руководством. Занятия математикой и астрономией в Сорбонне были заброшены".
Елена полностью растворилась в своём любимом. У неё было коленопреклонённое отношение к своему божеству, к своему Солнцу.
5*) Константин БальмОнт слыл среди самых строгих ценителей "поэт милостью божьей". Сам о себе писал (по справедливости, имел право!): "Я изысканность русской медлительной речи..."; "Предо мною другие поэты - предтечи". Самая сильная сторона БальмОнта - "певучая сила", ритмическое разнообразие. Говорят, что в русской поэзии нет размеров, которых бы не испробовал БальмОнт. Недаром о нём писали, что он - поэт-эхо, отражающий все звуки, которые к нему долетают, служитель "культа мимолётностей".
6*) "У неё не было больше счастья, как быть с ним, слушать его. Она следовала за ним всюду, как тень, исполняя все его желания, прихоти, все его "хочу", в каком бы состоянии он ни был. Сопровождала его в его блужданиях днём и ночью. Сидела с ним в кафе, пила с ним то, что он пил..." - так писала в мемуарах вторая жена БальмОнта. А Максимилиан Волошин вспоминал (3 ноября 1911 г., в Париже, ночью в пятом часу утра): "В прихожей раздаётся барабанный стук. Я вскакиваю с постели в одной рубашке, распахиваю дверь и вижу БальмОнта. А чуть позади - бессловесная женская фигура. Это была Елена. Они провели уже много часов в кабаке. Она была в лёгкой кофточке и вся дрожала и кашляла надрывным чахоточным кашлем. Почти старая. Худая до желтизны. С маленькой, выдавшейся вперёд челюстью. А сам он, несмотря на старший возраст, держался молодцом - румяный, возбуждённый, казался страшно здоровым". Сохранилась фотография того времени. На снимке БальмОнт в берете, с седой бородкой клинышком, в руке - папироска, крепкий, прямой, вальяжный, а рядом с ним - старуха с впалыми щеками, вполне годящаяся ему в матери (а она ведь младше его на 13 лет!). И это - та, кем ещё недавно восхищались монпарнасовские художники!
7*) БальмОнда преследовала склонность к суициду. Первая попытка падения из окна третьего этажа (после неприятностей с первой женой) чуть не закончилась фатально - он выздоровел от многочисленных травм лишь после года пребывания в постели. Потом были другие попытки "полётов" из окон и с балконов, в том числе и при Елене. Елена ходила за ним по кабакам Парижа, бросая маленькую четырёхлетнюю дочь Мирру потому, что отпускать его одного было уже нельзя. С 1932 года психическое заболевание стало серьёзным.
8*) Его индивидуалистический идеал декадентского искусства (символизма):
"Я ненавижу человечество
Я от него бегу, спеша,
Моё единое отечество -
Моя пустынная душа".
Он не замечал перемен Елены, живя рядом с нею, и с пафосом бросал вполне искренние восторженные слова: "Это Елена!"; "О Елена, Елена, Елена, как виденье, явись мне скорей!"
9*) Она услышала и после его смерти явилась уже Туда... Она была верной женой и отказать ему не смела ни в чём. Она шла за ним всюду, куда бы он ни звал её - в холод, в нищету, в неуют, в болезнь и во мрак небытия. Это была её Карма Любви.
Лев Бруни, «Портрет жены»
Лилит Мазикина, журналистка
Константин Бальмонт был не лучшим из мужей. Нет, его нельзя назвать домашним тираном, но пытаться строить с ним семью на всю жизнь, как убеждалась женщина за женщиной, было опрометчиво. И всё же одно неплохое качество у него было. Для него не существовало понятия бывших детей. Расставшись с переводчицей Екатериной Андреевой, Бальмонт продолжал общаться с их общей дочерью, Ниникой.
Начало жизни Нины Бальмонт омрачалось двумя тайнами, которых она, должно быть, и не знала, но которые были фоном её жизни, её отношений с отцом. Во‑первых, по всем понятиям была Нина незаконнорождённой. Бальмонт мучительно разводился со своей первой женой, и суд постановил, что после развода она имеет право снова выходить замуж, а он — нет.
Константин Бальмонт
Узнав об этом, родители Андреевой запретили ей даже приближаться к поэту. Но влюблённые нашли выход. Бальмонт отыскал старые документы, по которым значился холостым, и они с Андреевой тайно женились. Подобный брак российскими законами не признавался, но кто стал их проверять?
Бывшая жена Бальмонта тоже вышла замуж, за журналиста Николая Энгельгардта, и прожила с ним счастливо всю жизнь. Николай спокойно принял её сына от Бальмонта, тоже Колю, и растил как своего.
С Колей Бальмонт тоже кое-как поддерживал связь. Сын отца просто боготворил, тоже мечтал стать поэтом. Когда в 1915 году Бальмонт вернулся в Санкт-Петербург, он забрал сына, уже взрослого юношу, к себе и… скоро обнаружил, что испытывает к нему непреодолимое отвращение. Молодой человек показывал признаки растущего психического расстройства. На людей он не кидался, но пересилить себя поэт не мог — никаких тёплых чувств к сыну он не испытывал. Но, конечно, даже и не подумал выгонять. Для Бальмонта дети в любом случае оставались детьми.
Была у Нины Бальмонт и незаконнорождённая сестра. Поэт очень быстро после второй свадьбы стал жить на две семьи: то с мамой Нины, то с женщиной по имени Елена Цветковская. От Елены у него и была дочь Мирра, в честь знаменитой поэтессы Мирры Лохвицкой. Позже появились у поэта дети от четвёртой женщины, и тоже — незаконнорождённые… Впрочем, в новом бурном веке это стало иметь всё меньше значения.
Е. А. Андреева-Бальмонт с дочерью Ниной
Ещё одна особенность в характере отца омрачала детство и юность Нины. Он склонен был к депрессиям, предпринимал попытки суицида. Хотя никогда не позволял себе этого при детях — но слухи, взгляды, словечки дети всегда замечают.
Родилась Нина в сытом 1901 году. Ещё никто и представить себе не мог голод Первой мировой войны и ужасы Гражданской. Тринадцать лет до одной войны, шестнадцать до другой — девочке хватило времени, чтобы взять от детства все радости, напитаться силами, которые позже поддерживали её при любом повороте истории.
Родители готовили Нину к будущему, где она обнаружит в себе талант (скорее всего, литературный) и сможет его раскрыть. Может быть, даже станет известной! Никто не приучал её к низменному быту, а, когда Нина вздумала выйти замуж, отец в письме предостерегал её не раствориться в муже: «твоей внутренней священной самостоятельности ты отдавать не должна никому, ни в каком случае».
С будущим мужем, Львом Бруни, Нина познакомилась, когда ей было одиннадцать. Ему тогда было восемнадцать; он собирался стать художником, приехал в Париж учиться — такая была мода. Там и познакомился с Бальмонтами. Родители Нины были уверены, что перед ними — молодое дарование, и понимали, что пока его надо подкармливать. Так что Бруни приходил к Бальмонтам обедать. А отплачивал тем, что играл с маленькой, бойкой дочкой в позабытые было детские игры.
Е. И. Струковская, Е. А. Андреева-Бальмонт с дочерью Ниной, А. Н. Иванова с Аней Полиевктовой
Когда и Бальмонты, и Бруни вернулись в Россию, молодой художник по‑прежнему оставался желанным гостем в семье. Каждое лето он гостил на даче у родителей Нины. Однажды, приехав, только ахнул: Ниника вдруг вытянулась, расцвела девичьей красой. То была уже не совсем девочка, хотя, конечно, ещё и не взрослая девушка. Лев понял, что однажды на ней женится. И, конечно, женился.
Свадьбу сыграли довольно просто, по моде времени. Наутро Лев спросил, не приготовит ли Нина завтрак? Она охотно согласилась. Но чего хочет её любимый? Лев не стал искушать судьбу (или нагружать молодую жену) и попросил яичницу. Нина мигом достала яйца и… начала пальчиком расковыривать на одном из них скорлупу. Да, она никогда прежде в жизни не готовила даже яичницы! По счастью, молодой муж был куда самостоятельнее, так что долгое время к плите вставал именно он.
Весной двадцатого года родился первенец. Осенью, всё обсудив друг с другом, молодые решили, что Нина не должна губить свой музыкальный талант. Она пошла в консерваторию. Ребёнок, сын Ванечка, во многом был на Льве.
Лев Бруни
Все устремления семьи были — в искусстве, а приходилось учиться — выживать. Ели часто раз в день, в студенческой столовой, пшённую похлёбку. Дрова добывали, разбивая барки — которые разбивали и растаскивали, конечно, не только они. И всё равно дров было только подогреть воды. Комнаты не протапливались. Решено было съехать в деревню: там можно кур хотя бы держать.
Можно долго и страшно описывать, как выживали Бруни в деревне. Лев уезжал на заработки в город, Нина училась держать хозяйство. Растапливать печь, полоскать бельё на реке, ухаживать за птицей и скотиной. Всё это — вынашивая новых детей. Нежная кожа рук трескалась и чернела. Лев, возвращаясь с деньгами и покупками, сам очень уставший, болезненный, перехватывал детей, таскал вёдрами воду, не забывал целовать эти намозоленные, измученные женские руки…
Наконец, ему удалось найти постоянное место в Москве. На работе дали и жильё, и Лев привёз в него растущее своё семейство. Жизнь, казалось, налаживалась. У Льва и Нины родилось семеро детей. Двое умерли в детстве. Все семеро были детьми любви. Лев не уставал рисовать свою драгоценную Нину. Обожал её за всё: за её жертвы, за свои жертвы, за весёлый нрав, за огромную силу духа, за общих детей. Тот редкий случай, когда мужчина не принимает всё, что сделает ему женщина, за должное.
Растворяться в быте полностью для Нины было не просто загубить свой талант — полностью умереть. Когда посторонние удивлялись, как она, со своей трудной жизнью, берёт на себя ещё и устройство встреч — талантливых, иногда уже знаменитых, в любом случае интересных людей — у себя дома, они одного не понимали. Только жизнь духовная, только эти разговоры, совместные мечты и споры давали Нине силы для приземлённого, тяжёлого труда.
Сначала все эти талантливые гости вращались, казалось, вокруг набирающего известность художника Бруни. Но, когда Нина овдовела (так рано — в сорок семь лет), творческое кипение в её доме не прекратилось, и центр притяжения стал очевиден даже самым слепым. Кого только не видел этот дом… Асю Цветаеву, Бориса Пастернака, Самуила Маршака, Генриха Нейгауза и многих других.
А ведь к моменту смерти Льва Нина потеряла уже и многих детей. Андрюша умер в два года от дифтерита. Наташа в четыре года — от скарлатины. Лаврентий в семнадцать сбежал на фронт, прошёл множество боёв и после одного из них умер от ран — в девятнадцать. Умер уже и обожаемый папа, поэт Константин Бальмонт — в самом начале войны, в приюте для русских стариков. А в доме у Нины каждого встречала ясная погода и солнечная улыбка. Как бы ни было тяжело на душе, но стоило посетить дом Нины Бруни — и у любой из звёзд хватало кислорода гореть дальше. Здесь не было гонимых. Здесь были жданые и званые.
Лев Бруни. «Портрет Нины Константиновны Бальмонт-Бруни, жены художника». Вторая половина 1920
В конце семидесятых случилось несчастье. Возвращаясь из церкви, Нина Константиновна попала под автобус. Ей ампутировали ногу. Все родственники были в ужасе. Внук Нины Лев, живущий в Швеции. Нину Константиновну отправили к нему — делать протез. Но на протез были нужны деньги. Лев нашёл вторую работу, а его бабушка взялась печь и продавать пирожки. Договорились с одним рестораном. Нина Константиновна сидела у окна с пирожками и надписью: «Русская старуха собирает на протез». И — собрали.
После этого Нина Константиновна жила ещё долго. Умерла в Перестройку, в день, когда рухнула Берлинская стена. И горевали о ней многие. И многие над могилой — благодарили. Её было за что.
К. Д. Бальмонт рассказывал в автобиографии о том, что очень рано начал влюбляться: «Первая страстная мысль о женщине - в возрасте пяти лет, первая настоящая влюблённость - девяти лет, первая страсть - четырнадцати лет», - писал он. «Блуждая по несчётным городам, одним я услаждён всегда - любовью», - позже признавался поэт в одном из своих стихотворений. Валерий Брюсов, анализируя его творчество, писал: «Поэзия Бальмонта славит и славословит все обряды любви, всю её радугу. Бальмонт сам говорит, что, идя по путям любви, он может достигнуть „слишком многого - всего!“»
«Изящная, прохладная и благородная» Екатерина Алексеевна Андреева (1867-1950)
В 1889 году Константин Бальмонт женился на Ларисе Михайловне Гарелиной, дочери шуйского фабриканта, «красивой барышне боттичеллиевского типа». Мать, знакомству способствовавшая, резко воспротивилась женитьбе, но юноша был в своём решении непреклонен и решился на разрыв с семьёй. «Мне ещё не было двадцати двух лет, когда я… женился на красивой девушке, и мы уехали ранней весной, вернее, в конце зимы, на Кавказ, в Кабардинскую область, а оттуда по Военно-Грузинской дороге в благословенный Тифлис и Закавказье», - позже писал он. Но свадебная поездка не стала прологом к счастливой семейной жизни.
Исследователи часто пишут о Гарелиной как о неврастенической натуре, которая явила Бальмонту любовь «в демоническом лике, даже дьявольском», мучила ревностью; принято считать, что именно она пристрастила его к вину, на что указывает и исповедальное стихотворение поэта «Лесной пожар». Жена не сочувствовала ни литературным устремлениям, ни революционным настроениям супруга и была склонна к ссорам. Во многом именно мучительная связь с Гарелиной подтолкнула Бальмонта к попытке самоубийства утром 13 марта 1890 года. Вскоре после выздоровления, которое было лишь частичным - хромота осталась у него на всю жизнь, - Бальмонт расстался с Л. Гарелиной. Первый ребёнок, родившийся в этом браке, умер, второй - сын Николай - впоследствии страдал нервным расстройством. Позже исследователи предостерегали от излишней «демонизации» образа первой жены Бальмонта: разойдясь с последним, Лариса Михайловна вышла замуж за журналиста и историка литературы Н. А. Энгельгардта и мирно прожила с ним много лет. Её дочь от этого брака, Анна Николаевна Энгельгардт, стала второй женой Николая Гумилёва.
Вторая жена поэта, Екатерина Алексеевна Андреева-Бальмонт (1867-1952), родственница известных московских издателей Сабашниковых, происходила из богатой купеческой семьи (Андреевым принадлежали лавки колониальных товаров) и отличалась редкой образованностью. Современники отмечали и внешнюю привлекательность этой высокой и стройной молодой женщины «с прекрасными чёрными глазами». Долгое время она была безответно влюблена в А. И. Урусова. Бальмонт, как вспоминала Андреева, быстро увлёкся ею, но долго не встречал взаимности. Когда последняя возникла, выяснилось, что поэт женат: тогда родители запретили дочери встречаться с возлюбленным. Впрочем, Екатерина Алексеевна, просвещённая в «новейшем духе», на обряды смотрела как на формальность и вскоре переселилась к поэту. Бракоразводный процесс, дозволяя вступить во второй брак Гарелиной, мужу запрещал жениться навсегда, но, отыскав старый документ, где жених значился неженатым, влюбленные обвенчались 27 сентября 1896 года, а на следующий день выехали за границу, во Францию.
С Е. А. Андреевой Бальмонта объединяла общность литературных интересов; супруги осуществили немало совместных переводов, в частности Герхарта Гауптмана и Одда Нансена. Борис Зайцев в своих воспоминаниях о Бальмонте Екатерину Алексеевну называл «женщиной изящной, прохладной и благородной, высоко культурной и не без властности». Их квартира на четвёртом этаже дома в Толстовском была, как писал Зайцев, «делом рук Екатерины Алексеевны, как и образ жизни их тоже во многом ею направлялся». Бальмонт находился «…в верных, любящих и здоровых руках и дома вёл жизнь даже просто трудовую». В 1901 году у них родилась дочь Ниника - Нина Константиновна Бальмонт-Бруни (умерла в Москве в 1989 году), которой поэт посвятил сборник «Фейные сказки».
Тэффи о Мирре Бальмонт:
Как-то в детстве разделась она голая и залезла под стол, и никакими уговорами нельзя было её оттуда вытащить. Родители решили, что это, вероятно, какая-то болезнь, и позвали доктора. Доктор, внимательно посмотрев на Елену, спросил: «Вы, очевидно, её мать?» - «Да». - Ещё внимательнее на Бальмонта. «А вы отец?» - «М-м-м-да». - Доктор развёл руками. - «Ну так чего же вы от неё хотите?»
На снимке: Бальмонт с французскими друзьями и четой Шмелёвых. Крайняя справа - Е. К. Цветковская, крайняя слева - дочь Мирра
В начале 1900-х годов в Париже Бальмонт познакомился с Еленой Константиновной Цветковской (1880-1943), дочерью генерала К. Г. Цветковского, тогда - студенткой математического факультета Сорбонны и страстной поклонницей его поэзии. Последняя, «не сильная характером, …всем существом вовлеклась в водоворот безумств поэта», каждое слово которого «звучало для неё как глас Божий». Бальмонт, судя по некоторым его письмам, в частности - Брюсову, не был влюблён в Цветковскую, но вскоре начал испытывать в ней необходимость как в действительно верном, преданном друге. Постепенно «сферы влияния» разделились: Бальмонт то жил с семьёй, то уезжал с Еленой; например, в 1905 году они уехали на три месяца в Мексику. Семейная жизнь поэта окончательно запуталась после того, как в декабре 1907 года у Е. К. Цветковской родилась дочь, которую назвали Миррой - в память о Мирре Лохвицкой, поэтессе, с которой его связывали сложные и глубокие чувства. Появление ребёнка окончательно привязало Бальмонта к Елене Константиновне, но при этом и от Екатерины Алексеевны он уходить не хотел. Душевные терзания привели к срыву: в 1909 году Бальмонт совершил новую попытку самоубийства, снова выбросился из окна и снова уцелел. Вплоть до 1917 года Бальмонт жил в Санкт-Петербурге с Цветковской и Миррой, приезжая время от времени в Москву к Андреевой и дочери Нине.
Из России Бальмонт эмигрировал с третьей (гражданской) женой Е. К. Цветковской и дочерью Миррой. Впрочем, и с Андреевой он не прервал дружеских отношений; лишь в 1934 году, когда советским гражданам запретили переписываться с родными и близкими, проживающими за границей, эта связь прервалась. Новый супружеский дуэт Тэффи, вспоминая одну из встреч, описывала так: «Он вошёл, высоко подняв лоб, словно нёс златой венец славы. Шея его была дважды обвёрнута чёрным, каким-то лермонтовским галстуком, какого никто не носит. Рысьи глаза, длинные, рыжеватые волосы. За ним его верная тень, его Елена, существо маленькое, худенькое, темноликое, живущее только крепким чаем и любовью к поэту». По воспоминаниям Тэффи, супруги общались друг с другом в необычайно претенциозной манере. Елена Константиновна никогда не называла Бальмонта «мужем», она говорила: «поэт». Фраза «Муж просит пить» на их языке произносилась, как «Поэт желает утоляться влагой».
В отличие от Е. А. Андреевой, Елена Константиновна была «житейски беспомощна и никак не могла организовать быт». Она считала своим долгом всюду следовать за Бальмонтом: очевидцы вспоминали, как она, «бросив дома ребёнка, уходила за мужем куда-нибудь в кабак и не могла его оттуда вывести в течение суток». «При такой жизни не мудрено, что к сорока годам она выглядела уже старухой», - отмечала Тэффи.
Е. К. Цветковская оказалась не последней любовью поэта. В Париже он возобновил начавшееся в марте 1919 года знакомство с княгиней Дагмар Шаховской (1893-1967). «Oдна из близких мне дорогих, полушведка, полуполька, княгиня Дагмар Шаховская, урожденная баронесса Lilienfeld, обрусевшая, не однажды напевала мне эстонские песни», - так характеризовал свою возлюбленную Бальмонт в одном из писем. Шаховская родила Бальмонту двух детей - Жоржа (1922-194?) и Светлану (р. 1925). Поэт не смог бросить семью; встречаясь с Шаховской лишь изредка, он часто, почти ежедневно писал ей, раз за разом признаваясь в любви, рассказывая о впечатлениях и планах; сохранилось 858 его писем и открыток. Как бы то ни было, не Д. Шаховская, а Е. Цветковская провела с Бальмонтом последние, самые бедственные годы его жизни; она умерла в 1943 году, спустя год после кончины поэта. Мирра Константиновна Бальмонт (в замужестве - Бойченко, во втором браке - Аутина) писала стихи и печаталась в 1920-е годы под псевдонимом Аглая Гамаюн. Она умерла в Нуази-ле-Гран в 1970 году.
Бальмонт и Мирра Лохвицкая
В России до эмиграции у Бальмонта было два по-настоящему близких человека. Об одном из них, В. Я. Брюсове, поэт писал как о «единственно нужном» ему человеке в России «Когда мы с Бальмонтом после свадьбы уехали за границу, между поэтами завязалась переписка, и Бальмонт изо всех друзей скучал больше всего по Брюсову. Писал ему часто и ждал нетерпеливо его писем», - свидетельствовала Е. А. Андреева-Бальмонт. Приезд Бальмонта в Москву кончился размолвкой. Андреева давала в книге воспоминаний своё объяснение на этот счёт: «У меня есть основание думать, что Брюсов ревновал свою жену, Иоанну Матвеевну, к Бальмонту, который, пленившись ею, не подумал, как всегда, скрывать свои восторги ни от жены, ни от мужа… Но утверждать не могу». Однако, имелись основания предполагать, что камнем преткновения во взаимоотношениях двух поэтов явилась другая женщина, о которой вторая жена Бальмонта в своих воспоминаниях предпочла даже не упомянуть.
Мирра Лохвицкая
До сих пор принято считать её «неудачливой подражательницей» Бальмонта, но это далеко от истины. Известно, что даже знаменитое стихотворение Бальмонта «Хочу» -
Хочу быть дерзким, хочу быть смелым,
Из сочных гроздьев венки свивать,
Хочу упиться роскошным телом,
Хочу одежды с тебя сорвать
Хочу я зноя атласной груди,
Мы два желанья в одно сольём…
- было вторичным, являя собою запоздалый ответ на «Вакхическую песню» Мирры Лохвицкой.
Вторым близким другом Бальмонта стала в конце 1890-х годов Мирра Лохвицкая. Подробности их личных отношений документально невосстановимы: единственным сохранившимся источником могут служить собственные стихотворные признания двух поэтов, опубликованные в ходе явного или скрытого диалога, длившегося почти десятилетие. Бальмонт и Лохвицкая познакомились предположительно в 1895 году в Крыму. Лохвицкая, замужняя женщина с детьми и к тому времени более известная, чем Бальмонт, поэтесса, первой начала поэтический диалог, который постепенно развился в бурный «роман в стихах». Помимо прямых посвящений, исследователи обнаруживали впоследствии и множество стихотворений-«половинок», смысл которых прояснялся лишь при сопоставлении (Бальмонт: «…Солнце свершает скучный свой путь. Что-то мешает сердцу вздохнуть…» - Лохвицкая: «Зимнее солнце свершило серебряный путь. Счастлив - кто может на милой груди отдохнуть…» и так далее).
По прошествии трёх лет Лохвицкая стала сознательно завершать платонический роман, осознавая, что продолжения ему в реальности быть не может. С её стороны своего рода знаком разрыва явилось стихотворение «В саркофаге» (в духе «Аннабель-Ли»: «Мне снилось - мы с тобой дремали в саркофаге, / Внимая, как прибой о камни бьёт волну. / И наши имена горели в чудной саге / Двумя звездами, слитыми в одну»). Бальмонт написал несколько ответов на это стихотворение, в частности одно из самых известных, «Неразлучимые» («…Застывшие трупы, мы жили сознаньем проклятья, / Что вот и в могиле - в могиле! - мы в мерзостной позе объятья…»).
Как отмечала Т. Александрова, Лохвицкая «сделала выбор человека XIX века: выбор долга, совести, ответственности перед Богом»; Бальмонт сделал выбор XX века: «наиболее полное удовлетворение растущих потребностей». Его стихотворные обращения не прекращались, но откровенные признания в них теперь уступили место угрозам. У Лохвицкой ухудшилось состояние здоровья, возникли проблемы с сердцем, на новые стихи Бальмонта она продолжала откликаться с «болезненным постоянством». Этой прочной, но при этом и разрушительной связи, погрузившей обоих поэтов в глубокий личностный кризис, положила конец ранняя смерть Лохвицкой в 1905 году. Её с Бальмонтом литературный роман так и остался одним из самых загадочных явлений русской литературной жизни начала ХХ века. Поэт долгие годы продолжал восторгаться поэтическим дарованием своей рано умершей возлюбленной и говорил Анне Ахматовой, что до встречи с нею знал только двух поэтесс: Сафо и Мирру Лохвицкую.
Константин Бальмонт: Верьте мне, обманутые люди
Верьте мне, обманутые люди,
Я, как вы, ходил по всем путям.
Наша жизнь есть чудо в вечном Чуде,
Наша жизнь - и здесь, и вечно там.
Я знаком с безмерностью страданий,
Я узнал, где правда, где обман.
Яркий ужас наших испытаний
Нам не для насмешки плоской дан.
Верьте мне, неверящие братья,
Вы меня поймете через день.
Нашей вольной жизни нет проклятья,
Мы избрали сами светотень.
Мы избрали Зло как путь познанья,
И законом сделали борьбу.
Уходя в тяжелое изгнанье,
Мы живем, чтоб кончить жизнь в гробу.
Но когда с застывшими чертами,
Мертвые, торжественно мы спим,
Он, Незримый, дышит рядом с нами,
И, молясь, беседуем мы с Ним.
И душе таинственно понятно
В этот миг беседы роковой,
Что в пути, пройденном безвозвратно,
Рок ее был выбран ей самой.
Но, стремясь, греша, страдая, плача,
Дух наш вольный был всегда храним.
Жизнь была решенная задача,
Смерть пришла - как радость встречи с Ним.
Бальмонт – это поэт. (с) Марина Цветаева
За этой простой, фразой – фразой, казалось бы, ни о чём, поэтесса сделала объяснение, которое расставило всё на свои места.
Дело в том, что поэзия, как впрочем, и всё , не только обнажило конкретную часть нашей жизни и открыло новые истины, но также и выдвинуло на сцену жизни великое множество гениальных личностей.
И каждая личность была весьма и многосторонне развитой. Достоинствами богемы того времени были высочайший уровень образования, знание множества языков, как живых, так и мертвых, способность к блестящим переводам первоисточников, глубочайшие познания в истории и географии – все то, чем, к сожалению, современный школьник и студент похвастается едва ли.
Но, при этом, в связи с мощным развитием точных наук, были очень популярны знания в математике, физике, химии. Ценилось умение составлять различные ребусы и задачи. Любители биологии хвастались друг перед другом наборами экзотических гербариев и коллекцией жуков и бабочек со всех уголков планеты.
Богеме интересно было всё. Страсть к знаниям была колоссальной. В это время организовывались разнообразнейшие кружки и часто далеко не революционные и не террористические, хотя, и таких было полным-полно, поскольку рабский труд рабочих по шестнадцать часов и крестьяне, вымирающие целыми деревнями в неурожайные годы, были для таких кружков весьма благодатной почвой.
Метания пытливого разума юноши или девушки между творческими и революционными кружками было тогда в порядке вещей.
Так вот Константин Бальмонт был именно такой разносторонне развитой и ищущей себя личностью.
Полиглот (знал пятнадцать языков, знал блестяще), поэт, писатель, переводчик, путешественник (совершил несколько кругосветных путешествий), прекрасный лектор – обладая харизмой оратора, читал лекции по всему миру, а во время революции 1905 года своими речами вдохновлял восставших на подвиги и строил вместе с ними баррикады.
И этот удивительный человек даже не получил высшего образования, потому, что в 1887 году был отчислен из московского университета за участие в студенческих волнениях. Заметим, что в этот же год и по этой же причине, только из казанского университета, был отчислен В.И. Ульянов (Ленин).
В дальнейшем, страсть к живому слову вытеснила из сердца Константина Бальмонта страсть революционную, хотя он и считал себя всю жизнь революционером.
И, Марина Цветаева, давая определение этой яркой личности, звезде своего времени, попала в десятку. Он был, есть и будет, прежде всего, Поэт. Почему? Да потому, что ни одно из его вышеперечисленных достоинств не затмит его поэтического вклада в общемировую цивилизацию.
Достаточно сказать, что на рубеже веков Бальмонта знали и цитировали не только на различных встречах и вечерах высшего общества двух столиц Российской империи. В самой далекой окраине, в деревнях и селах, в усадьбах и казармах, в ресторанах и трактирах необъятной страны звучали его стихи, поскольку провести любой вечер, любую встречу без стихов Константина Бальмонта считалось просто неприлично. Даже, признаваться в любви, было принято стихами или фразами из Бальмонта.
Вот начальные строки трех его лирических стихотворений. Правда, они и сейчас ласкают слух?
Счастье души утомленной
— Только в одном:
Быть как цветок полусонный
В блеске и шуме дневном,
Внутренним светом светиться,
Все позабыть и забыться,
Тихо, но жадно упиться
Тающим сном.
Сонет
Я полюбил тебя, лишь увидал впервые.
Я помню, шел кругом ничтожный разговор,
Молчала только ты, и речи огневые,
Безмолвные слова мне посылал твой взор.
«Мой милый! - ты сказала мне.
Зачем в душевной глубине
Ты будишь бурные желанья?
Всё, что в тебе, влечет меня.
И вот в душе моей, звеня,
Растет, растет очарованье!»
А начиналось всё не так бравурно и ярко. Когда десятилетний Костя прочитал маме, Вере Николаевне, свое первое стихотворение, то в ответ он получил такую порцию ядовитой критики, что на несколько лет желание что-либо писать у него отбилось напрочь.
Видимо и вправду поэт – натура ранимая. Однако, попытки писать стихи все же были возобновлены, и в 1885 году в столичном журнале «Живописное обозрение» были напечатаны его первые детища.
Но, когда в 1890 году двадцатитрехлетний Бальмонт выпустил свой первый сборник, то не нашел в обществе никакого отклика, никакого интереса. Раздосадованный Костя скупил весь тираж и в сердцах сжёг его.
Женился, да неудачно. Мало того, что его первая жена была старше и категорически не понравилась матери поэта, она еще и ревновала его, как сказали бы позже, «к каждому столбу», занимаясь вдобавок рукоприкладством.
К счастью поэт выжил, но, к сожалению, стал инвалидом.
Казалось бы, положение не завидное – хромота, плохо работающая рука, изуродованное лицо. Кроме того, год был проведен на больничной койке.
Конечно, жить супруги вместе не стали.
Встал вопрос о разводе. Однако, еще несколько лет они встречались и эти встречи были настолько серьёзными, что Лариса Михайловна родила Константину Дмитриевичу двоих детей. К сожалению, один ребенок умер в младенчестве, а у второго обнаружилась серьезное нервное заболевание, которое присутствовало в роду у Бальмонтов.
Однако, после этого падения с третьего этажа и произошло чудо.
Расцвет поэтического дара Бальмонта пришелся на этот больничный и послебольничный период его биографии. Именно здесь, на больничной койке и после, в течение нескольких лет, шло его чудесное преображение в великого поэта Серебряного века.
В 1894 году вышел сборник стихов «Под Северным небом», где и было напечатано знаменитое своей скандальностью стихотворение «Челн томления» со словами:
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьется
Чуждый чарам черный челн…
Вот с этих слов всё и началось. Сколько же появилось критических статей и живых высказываний на всяческих собраниях в поэтических салонах – несть им числа…
Особенно, набрасывались на последнюю строку: «Чуждый чарам черный челн».
Стихотворение начали ехидно цитировать и разбирать «по косточкам» в ведущих литературных газетах и журналах. Студенты, которые через несколько лет будут рукоплескать поэту, объявили Бальмонта «пустоцветом от поэзии».
Появились вопросы: «А кто это мог написать такую дичь?». «Бальмонт? А кто это Бальмонт? Так давайте же на него посмотрим живьем»…
Так, Константина Дмитриевича, сначала, как оскандалившегося поэта, начали приглашать в те самые салоны, где только что его критиковали. Постепенно, он стал нравиться, особенно его любовная лирика.
Ведь поэзия – это не только грусть, печаль и тоска. Поэзия – это, прежде всего, любовь. А поэту, чтобы писать о любви, просто необходимо и самому встать на этот путь, иначе не будет вдохновения и не будет стихов, либо, стихи будут, но они не будут зажигать души слушателей. Поэту нужна Муза…
Разве можно представить поэта без Музы, дающей ему тот самый импульс, который в дальнейшем и реализуется через стихи, поэмы и баллады!
Так литературные салоны невольно стали поставщиками Муз для молодого поэта.
О Музах поэта и пойдет дальнейшее повествование.
Будучи ребенком и юношей весьма застенчивым и сдержанным, здесь поэт начал «раскрепощаться».
По мере движения Бальмонта по литературным салонам, стали образовываться, так называемые, «бальмонтовцы» — почитатели и почитательницы его таланта, соревнующиеся между собой, кто лучше читает и кто больше знает стихов Константина Дмитриевича. Его популярность росла и росла.
И поэт, то ли сознательно, то ли не выдержав испытания «медными трубами», стал вести себя подобно Богу Зевсу на поэтическом Олимпе.
По воспоминаниям известной светской львицы того времени, поэтессы, переводчицы и владелицы поэтического салона Нины Петровской, он сначала признавался в своих чувствах опешившей почитательнице и требовал свидания.
Затем, находясь в приватной обстановке, просил принести коньяк – напиток поэтов-символистов, зашторить окна и непременно встать на колени, чтобы слушать его стихи. В процессе чтения стихов, бутылка опорожнялась до дна, ну а дальше, как пойдет…
Однако, несмотря на обилие Муз, поэт в 1895 году, в Крыму, знакомится со своей будущей второй женой – Екатериной Алексеевной Андреевой – дочерью богатого московского купца, на руку которой, к тому времени, уже имелись два состоятельных претендента. Стоит отметить, что Господь не обделил эту девушку красотой, умом и трудолюбием одновременно.
А Константин Дмитриевич, потеряв голову от чувств, уже мчался за ней в Швейцарию, где юная Катя отдыхала с семьей. Там они уже тайно целуются, не смотря на близкое присутствие матери Екатерины Алексеевны, которая «на дух не переносила» этого молодого выскочку от поэзии и «любопытной лисы, наблюдающей за ними из кустов».
И все же после страстных ухаживаний, подобных штурму неприступной крепости, Екатерина Андреева окончательно сдалась и молодые в 1896 году поженились. Поженились, не смотря на активные протесты тещи и подделанное свидетельство жениха о том, что он никогда не был до этого женат.
После было свадебное путешествие по Европе, где супруги не только отдыхали, но и работали над переводами книг таких мастеров пера, как О. Уайльд, Э. По, К. Гамсун, Г. Ибсен и других. Работа была столь плодотворна и столь оказалась востребована, что по возвращении в Россию была принята в тираж немедленно. Гонорар же за работу был таков, что окупил все затраты на само путешествие и позволил долго еще чете Бальмонтов обходиться без дополнительного заработка.
Екатерина Алексеевна превратила дом в уютное гнездышко. В доме все блестело чистотой, простыни всегда накрахмалены, обеды строго по расписанию. Ну что же еще мог пожелать Константин Дмитриевич, имея такую чудо-жену?
К тому же в 1900 году у них родилась дочь Нина, будущая жена известного художника Льва Бруни, что должно было еще сильнее сблизить супругов.
Однако, востребованность Бальмонта обществом была колоссальной и поэтому счастливая семейная жизнь перемежалась с частыми кутежами – были периоды, когда супруга разыскивала поэта по всей Москве.
А потом снова было творчество – поэзия, проза, переводы.
И вот, в начале века, у поэта снова роман, снова Муза. На этот раз роман с продолжением. Вторая супруга (гражданская) – Елена Константиновна Цветковская — его бывшая поклонница. И в 1907 году у Константина Бальмонта родилась дочка. Дочку назвали Мирра, в честь очень популярной поэтессы того времени и еще одной возлюбленной Бальмонта, Мирры Лохвицкой.
Екатерина Алексеевна Андреева вначале решила оставить поэта, но Бальмонт категорически воспротивился этому, заявив, что без неё он жить не будет.
В подтверждение своих слов вторично бросается из окна. И снова выживает.
После этого жена смирилась и окончательно приняла мужа таким, какой он есть.
Так началась его жизнь на две семьи. Надо сказать, что это длилось аж до 1920 года, пока Константин Бальмонт с Еленой Цветковской и дочкой Миррой не отбыл в свою последнюю эмиграцию из Советской России.
Екатерина Алексеевна осталась на Родине, однако, переписка с Константином Дмитриевичем не прекращалась до 1935 года, когда в преддверье войны было принято решение Советским руководством прекратить все контакты граждан СССР с Западными странами.
Наконец, незадолго до отбытия за границу, зимой 1919 года, Бальмонт знакомится в голодной и холодной Москве с бывшей княгиней Дагмар Шаховской, большой почитательницей его поэтического таланта, и влюбляется в неё.
Ему уже 52 года, а Музе еще 26 лет. Вскоре с Еленой Константиновной и дочерью Миррой он отъезжает за границу. Княгиня следует за ним. Ухитряется вывезти с собор драгоценности, привязав их под вагон поезда, следующего в Финляндию и там благополучно их забрать, а после перейти с группой таких же беженцев в Эстонию через заминированный Финский залив. А оттуда уже лежал путь в Европу.
Затем, они потерялись и нашли друг друга только через год. Наконец, в 1922 году, Дагмар подарит Бальмонту сына Георгия, а через три года дочь Светлану, которая позже сумеет издать целую книгу переписки своих родителей, через которую мы и узнаем очень много интересных подробностей из жизни Великого поэта Серебряного века.
Следует отметить, что Елена Константиновна оставалась со своим гражданским мужем в самые трудные периоды его жизни до конца.
И хотя в первые годы эмиграции Бальмонт продолжал активно работать и состоять в нескольких сразу эмигрантских сообществах, уже с 1932 года состояние его здоровья начинает ухудшаться. Он попадает в психиатрические лечебницы и в периоды прояснений уже не пишет, хотя продолжает много читать. Особенно ему тогда нравилось читать книги Л.Н.Толстого.
23 декабря 1942 года Константин Дмитриевич Бальмонт заболевает тяжелой формой воспаления легких и умирает на руках Елены Константиновны в больнице приюта для бедных.
Проект памятника Бальмонту на Родине в городе Шуя
Подводя итог жизни Великого поэта, следует отметить, что им выпущено 35 томов стихотворений и 20 томов прозы. И это все без учета огромного количества переводов с самых разных языков планеты. Начиная с языка индейцев Мексики и кончая переводом знаменитого «Витязя в тигровой шкуре» грузинского поэта Шота Руставелли.
Более того, тогда для общения друг с другом люди вели переписку со многими друзьями, родственниками и единомышленниками одновременно. Следует сказать, что только с княгиней Дагмар Шаховской его переписка насчитывает 858 писем и открыток.
Чтобы глубоко изучить творчество поэта, следует вникнуть не только в сборники стихов и прозы, но и в письма его, поскольку личная жизнь великих людей давно уже перестала быть их собственностью, и вместе с их творчеством тоже стала достоянием народа.
АУДИОФАЙЛ. Рассказывает дочь поэта:
АУДИОФАЙЛ. Стихи:
Константин Бальмонт – русский поэт, переводчик, прозаик, критик, эссеист. Яркий представитель Серебряного века. Он издал 35 сборников поэзии, 20 книг с прозой. Перевел большое количество произведений зарубежных писателей. Константин Дмитриевич – автор литературных исследований, филологических трактатов, критических эссе. Его стихи «Снежинка», «Камыши», «Осень», «К зиме», «Фея» и многие другие включены в школьную программу.
Константин Бальмонт родился и жил до 10 лет в деревне Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии в небогатой, но дворянской семье. Его отец Дмитрий Константинович сначала работал судьей, позже занял пост главы земской управы. Мать Вера Николаевна была родом из семьи, где любили и увлекались литературой. Женщина устраивала литературные вечера, ставила спектакли и печаталась в местной газете.
Вера Николаевна знала несколько иностранных языков, и ей была присуща доля «вольнодумства», в их доме частенько гостили «нежелательные» люди. Позже он писал, что мать ему не только привила любовь к литературе, но от нее он унаследовал свой «душевный строй». В семье, помимо Константина, было семеро сыновей. Он был третьим. Наблюдая, как мать учит грамоте старших братьев, мальчик самостоятельно научился читать в 5 лет.
Жила семья в доме, который стоял на берегу реки, в окружении садов. Поэтому, когда пришло время детей отдавать в школу, они переехали в Шую. Таким образом, им пришлось оторваться от природы. Свои первые стихи мальчик написал в 10 лет. Но мама не одобрила этих начинаний, и он ничего не писал следующие 6 лет.
В 1876 году Бальмонта зачислили в Шуйскую гимназию. Поначалу Костя проявил себя как прилежный ученик, но вскоре ему все это наскучило. Он увлекся чтением, при этом некоторые книги на немецком и французском языках он читал в оригинале. Из гимназии его исключили за плохое обучение и революционные настроения. Уже тогда он состоял в нелегальном кружке, который распространял листовки партии «Народная воля».
Константин переехал во Владимир и учился там вплоть до 1886 года. Еще обучаясь в гимназии, его стихи напечатали в столичном журнале «Живописное обозрение», но это событие осталось незамеченным. После он поступил в Московский университет на юридический факультет. Но и тут долго не задержался.
Он сблизился с Петром Николаевым, который был революционером-шестидесятником. Поэтому неудивительно, что через 2 года его отчислили за участие в студенческом беспорядке. Сразу после этого инцидента его выслали из Москвы в Шую.
В 1889 году Бальмонт решил восстановиться в университете, но из-за нервного расстройства вновь не смог доучиться. Эта же участь его постигла и в Демидовском лицее юридических наук, куда он поступил позднее. После этой попытки он решил оставить затею получить «казенное» образование.
Первый сборник стихов Бальмонт написал, когда был прикован к постели после неудачного самоубийства. Издали книгу в Ярославле в 1890 году, но позднее поэт сам лично уничтожил основную часть тиража.
Все же отправной точкой в творчестве поэта считается сборник «Под северным небом». Он был встречен публикой с восхищением, как и последующие его работы – «В безбрежности мрака» и «Тишина». Его охотно стали печатать в современных журналах, Бальмонт стал популярен, его считали самым многообещающим из «декадентов».
В середине 1890-х он начинает близко общаться с , . Вскоре Бальмонт становится наиболее популярным в России поэтом-символистом. В стихах он восторгается явлениями мира, а в некоторых сборниках открыто касается «демонических» тем. Это заметно в «Злых чарах», тираж которого был конфискован властями по соображениям цензуры.
Бальмонт много путешествует, поэтому его творчество пронизано образами экзотических стран и поликультурностью. Читателей это привлекает и восхищает. Поэт придерживается стихийной импровизации – он никогда не вносил правок в тексты, считал, что первый творческий порыв – наиболее верный.
Высоко оценили современники «Фейные сказки», написанные Бальмонтом в 1905 году. Этот сборник сказочных песен поэт посвятил дочери Нине.
Константин Дмитриевич Бальмонт был революционером по духу и по жизни. Отчисление из гимназии и университета не остановило поэта. Однажды он публично прочел стих «Маленький султан», в котором все увидели параллель с . За это его выдворили из Петербурга и на 2 года запретили жить в университетских городах.
Он был противником царизма, поэтому его участие в Первой русской революции было ожидаемо. В то время он подружился с и стихи писал такие, которые больше напоминали рифмованные листовки.
Во время декабрьского московского восстания 1905 года Бальмонт выступает перед студентами. Но, опасаясь ареста, вынужден покинуть Россию. С 1906 по 1913 годы живет во Франции в статусе политического эмигранта. Находясь в своеобразной ссылке, он продолжает писать, но критики все чаще стали говорить об упадке творчества Бальмонта. В его последних произведениях они замечали некую шаблонность и самоповторяемость.
Сам поэт считал своей лучшей книгой «Горящие здания. Лирика современной души». Если до этого сборника его лирика была исполнена тоской и меланхолией, то «Горящие здания» открыли Бальмонта с другой стороны – в творчестве появились «солнечные» и жизнерадостные ноты.
Вернувшись в Россию в 1913 году, он издал 10-томное полное собрание сочинений. Он работает над переводами и читает лекции по стране. Февральскую революцию Бальмонт воспринял восторженно, как и вся русская интеллигенция. Но вскоре пришел в ужас от творившейся анархии в стране.
Когда началась Октябрьская революция, он был в Петербурге, по его словам, это был «ураган сумасшествия» и «хаос». В 1920 году поэт переехал в Москву, но вскоре из-за слабого здоровья супруги и дочери переехал с ними во Францию. В Россию он больше не вернулся.
В 1923 году Бальмонт издал две автобиографии - «Под новым серпом» и «Воздушный путь». До первой половины 1930-х годов он проехал всю Европу, у публики его выступления имели успех. Но вот у русской диаспоры он уже признанием не пользовался.
Закат его творчества пришелся на 1937 год, тогда он издал свой последний сборник стихов «Светослужение».
В 1889 году Константин Бальмонт женился на дочери иваново-вознесенского купца – Ларисе Михайловне Гарелиной. Познакомила их мать, но, когда он объявил о своем намерении жениться, высказалась против этого брака. Константин проявил свою непреклонность и даже пошел ради своей возлюбленной на разрыв с семьей.
Константин Бальмонт и его первая жена Лариса Гарелина Как оказалось, его молодая супруга была склонна к неоправданной ревности. Они вечно ссорились, женщина не поддерживала его ни в литературных, ни в революционных начинаниях. Некоторые исследователи отмечают, что именно она пристрастила Бальмонта к вину.
13 марта 1890 года поэт решился на самоубийство – выбросился на мостовую с третьего этажа собственной квартиры. Но попытка не удалась – он год пролежал в постели, а от полученных травм на всю жизнь остался хромым.
В браке с Ларисой у них родилось двое детей. Первый их ребенок умер в младенчестве, второй – сын Николай – был болен нервным расстройством. В итоге Константин и Лариса разошлись, она вышла замуж за журналиста и литератора Энгельгардта.
В 1896 году Бальмонт женился во второй раз. Его супругой стала Екатерина Алексеевна Андреева. Девушка была из состоятельной семьи – умная, образованная и красивая. Сразу после венчания влюбленные уехали во Францию. В 1901 году у них родилась дочь Нина. Во многом их объединяла литературная деятельность, вместе они работали над переводами.
Константин Бальмонт и его третья жена Елена Цветковская Екатерина Алексеевна не была властной особой, но образ жизни супругов диктовала она. И все бы было прекрасно, если бы не встретил Бальмонт в Париже Елену Константиновну Цветковскую. Девушка была очарована поэтом, смотрела на него будто на бога. Отныне он жил то с семьей, то на пару-тройку месяцев уезжал в заграничные путешествия с Екатериной.
Его семейная жизнь окончательно запуталась, когда Цветковская родила дочь Мирру. Это событие окончательно привязало Константина к Елене, но при этом он не хотел расходиться с Андреевой. Душевные терзания вновь привели Бальмонта к самоубийству. Он выпрыгнул из окна, но, как и в прошлый раз, остался жив.
В итоге он стал жить в Петербурге с Цветковской и Миррой и изредка наведывался в Москву к Андреевой и дочери Нине. Позднее они иммигрировали во Францию. Там Бальмонт стал встречаться с Дагмар Шаховской. Он не уходил из семьи, но встречался с женщиной регулярно, ежедневно писал ей письма. В итоге она родила ему двух детей – сына Жоржа и дочь Светлану.
Но в самые тяжелые годы его жизни с ним рядом все-таки была Цветковская. Она была настолько ему предана, что и года не прожила после его кончины, ушла вслед за ним.
Переехав во Францию, он тосковал по России. Но его здоровье ухудшалось, были финансовые проблемы, поэтому о возвращении не было и речи. Жил он в дешевой квартире с разбитым окном.
В 1937 году у поэта обнаружили психическое заболевание. С этого момента он уже больше не писал стихов.
23 декабря 1942 года он скончался в приюте «Русский дом», недалеко от Парижа, в Нуази-ле-Гран. Причиной его смерти стало воспаление легких. Умер поэт в нищете и забвении.
